Пять
Свой второй велосипед я потерял. Не то, чтобы я его оставил на улице и его угнали, или выпил настолько много, что забыл о его физическом месторасположении, просто так получилось, что однажды я взял его с собой к родителям, в то время в Тюмень только начинала приходить эта мода на долгие, как мне тогда казалось, покатушки, и я не хотел терять отличной возможности.
Везти его пришлось на поезде, так как на самолет с таким багажом у меня просто не хватило денег. Велосипед был большой, горный и, даже в разобранном виде, с трудом помещался на третью полку плацкартного вагона. На его раме было выгравировано название бренда Haro, но я решил назвать его Заяц, потому что Hare по-английски, это заяц. У меня простые аналогии.
Проводница долго и с большим сомнением на лице смотрела, как я его туда засовывал, обматывал канатами, снимал колеса, но, в конце концов, смирилась и ушла, бормоча под нос, что вот еще бы мотоцикл в поезд с собой взял. Тем не менее, велик добрался в целости и сохранности. Перед эти я еще несколько месяцев обкатывал его в Москве, совершая, можно сказать, обязательные поездки по ближайшему к общежитию городу Одинцово, и был очень доволен как новым железным конем, так и своими результатами, но больше всего чувством свободы, которое он мне дарил. Дубки, наше общежитие, находилось немного на окраине мира, за окном иногда даже коровы пастись приходили, и возможность сорваться и просто крутить педали куда-нибудь не имела цены.
В Тюмени мы катались почти каждый день. “Зарека”, парк за ТЭЦ, где у одного из моих товарищей слетела и утонула во всепоглощающей болотной грязи цепь, да и просто поездки по городу. Великов уже тогда было многовато и на перекрестках начали появляться знаки, сообщающие, что переход через дорогу возможен только пешком. В дальнейшем под этими знаками, яркими маркерами начали подписывать: “а где же наши велодорожки?”
Тем не менее, вывезти велосипед из Тюмени оказалось гораздо сложнее. Сначала не было билетов на поезд, потом мне нужно было срочно улетать. В общем, Заяц, так и остался у родителей на балконе, чем-то повторив судьбу своего товарища Зеленого Спринта.
Как можно догадаться, он был большим, зеленым и на боку у него была, опять же, английскими буквами надпись Sprint. Не знаю, чьего производства он был, но кажется, что российского. Родители мне его подарили на день рождения, когда мне исполнилось пять лет. Отец тогда занес его в нашу квартиру и я даже дыхание потерял от восторга. Велосипед был весь такой большой, зеленый и, самое главное, он был велосипедом. Было всего два минуса: во-первых, он был слишком большой для пятилетнего меня, а во-вторых, кататься я не умел. Спустя какое-то время Зеленый Спринт оказался на балконе, накрытый непромокаемой тканью, и там он простоит еще несколько лет, пока я не повзрослею. Как ни удивительно, но надежды на то, что я когда я вырасту и все будет иначе, так, как я захочу, у меня связаны именно с этим, как иногда, когда дома никого не было, я выходил на балкон и пытался понять, а я уже взрослый и могу кататься, или все еще нет. Однажды я все-таки сел на него, достал ногами педали и понял, что теперь-то я заеду туда, куда захочу.
Нужно просто нажать на педаль один раз, другой, еще и ты выкатываешься на площадь перед церковью Святого Духа, что в горах парка Сьерра да лас Ньевес. Над головой светит палящее, но по зимнему сдержанное, февральское солнце, а впереди, благо на этот раз с погодой повезло, виднеется Африка. Никогда раньше думал, что есть такая гора, на которую можно заползти на велике и увидеть “Африку, страну львов”. Чтобы добраться до этой точки нам пришлось встать в семь утра. В восемь мы уже позавтракали, облачились в велосипедную одежду и поехали. Кажется, именно в этот момент Испания поразила меня в самое сердце, а Спешик, на этот раз новый велосипед от производителя Specialized оказался гораздо более отзывчивым и проворным, чем я изначально предполагал. Мы подружились случайно. Когда мой старый велик украли, выломав дверь в подвал, мне просто очень был нужен любой приличный велосипед, чтобы кататься по Испании через неделю. Без него не было бы у меня ни моста над пропастью в Ронде, ни Африки, ни первых ста километров по Испании, ни самой в мире лучшей еды после них.
Спустя полтора года я продал Спешик. Не то, чтобы я этого сильно хотел, мы уже сильно привязались друг к другу, но держать дома три велосипеда мне казалось не очень нормальным. К тому моменту у меня уже появился Тармак. Красно-черная красавица с электрическим переключением передач. Как и все остальные шоссейные велики она продавалась без педалей и, так как дома у меня были запасные, которые я дома и забыл, везти ее пришлось в трамвае, на свой страх и риск. И страх, и риск заключались в том, что если бы меня поймали контроллеры, то получил бы я штраф на полторы сотни евро, а еще меня бы высадили там, где им лично будет угодно. А потом либо рискуй еще одним штрафом и садись в следущий, либо долго шагай до дома. На Тармаке я открутил свои самые большие поездки по Стокгольму и окрестностям. Две сотни до моря и обратно, “а почему бы просто не поехать на северюгзапад и не посмотреть, а что там”. На ней я ездил в Вестерос и Уппсалу, катался с друзьями по книжному клубу и просто в свое удовольствие. Сейчас она стоит в моей квартире и ждет, когда мы, впервые, будем накручивать километры по испанским горам.
Однако началось все с того, что моему товарищу из детского сада подарили синий велосипед “мишутка”. Он был двухколесный, уже потрепанный временем, но он делал самое главное — на нем можно было кататься. Как это часто бывает, дети не всегда готовы делиться самым важным и Андрюша просто так покататься мне давать не хотел. Мне кажется, он догадывался, что кататься я не умею. Однако там были его родители, мои, и сопротивление Андрюши было сломлено. Я сел, взялся за руль, поставил одну ногу на педаль, другой оттолкнулся от земли и покатил! Было очень страшно, но я понял, что здесь главное — держаться за руль и крутить. Поэтому я держался и крутил. Спустя некоторое время я понял, что нужно как-то остановиться. У велосипеда были те странные тормоза, когда нужно было крутить назад, но тогда я этого не знал, поэтому сначала запаниковал, а потом понял простую вещь: чтобы остановиться, можно просто ничего не делать.
Я перестал крутить педали и велик начал тормозить, я продолжил и он снова начал набирать ход. В этот раз я действительно был у руля, а свобода была, в самом прямом смысле этого слова, у меня в руках.
