# День 3. Пако.
Как мы здесь вообще оказались? Не в смысле, на “Леоне”. С этим-то все довольно просто вышло, по крайней мере, в моем случае. Вылетел и залетел. “Проще пареной репы”!
Никогда в жизни не пробовал репу, только на картинках видел. Очень внешне очень похожа на наш лук, который так хорошо на Сан-Антонио растет. Только поменьше, наверное. Хотя, на картинках все меньше кажется.
Как мы оказались в космосе? Пока связи с другими частями корабля нет, а по палубам носится странный, выйти у меня все равно не получится, так что, расскажу вам эту историю, и при чем тут мой пра-пра. А еще мне просто нравится складывать буквы в слова — очень успокоительная штука.
***
Все началось много лет назад, еще на Земле. Надо же, так странно писать об этом, как будто я настоящий летописец, который сейчас будет вам раскладывать происхождения человечества. Мол, жили-были мы на Земле, а потом вжух и переместились в космос, основали Республику, потом Вторую, но нет. Это личная история. Даже не моя, строго говоря. Ее, вместе с кучей пожелтевших и рассыпающихся мне рассказал отец, а ему его дед, а тому прадед, а тому, в общем, старая история. Строго говоря, он даже не мой пра-пра, а пра-пра-пра-пра… Просто так писать слишком долго, поэтому пра-пра.
Так вот, много лет назад мой пра-пра работал в исследовательском институте, который занимался разработкой топлива для фотонных ракет. Представляешь, что это за работа? Просыпаешься с утра, душ, одеваешься, чай, бутерброд с маслом, сыром и колбасой. Без колбасы — что это за бутерброд вообще? На кухне что-то тихо бубнило радио, оно всегда там стояло, на полке, почти под потолком. Белое, с черными кнопками и таким же круглым и черным динамиком.
Кажется, оно до сих пор работает, я его в нашем старом доме видел, и, я почти уверен, там всего один канал, хотя частоту раньше делили между собой несколько местных радиостанций. Энск же вообще не очень крупный город, и, хотя и носит звучное название “Наукоград”, от науки там не очень много осталось. Но это сейчас, а тогда все было иначе.
Домашние еще спали, когда он выходил на улицу. Институт принадлежал Министерству Обороны Планеты и порядки там были соотвествующие: двери на вход открывались в строго определенное время, контрольно-пропускной пункт, здоровые мужики с автоматами и непроницаемыми лицами, атмосфера строжайшей секретности. Почему-то мне кажется, что отец до сих пор уверен, что их телефон прослушивают, хотя уже пара столетий лет прошла.
Идти до института было не очень далеко. Минут пятнадцать, если в темпе. Сначала по Декабристов, затем повернуть на Социалистическую и, не доходя до Радищева, около памятника Рыбаку, свернуть туда, где располагались исследовательские корпуса. На самом деле, это был никакой не рыбак, а советский космонавт Герман Степанович Титов. Он стоит, улыбаясь и широко разведя руки, приветствуя покорителей космического пространства, смотрящих в его сторону из окон. Уровень иронии среди сотрудников был достаточно высок, краска на постаменте поистерлась, но улыбка и широкий размах рук явно говорили об успехе. Рыба, пойманная космонавтом, явно была огромная.
Советский космонавт! Это представляете, как вообще? Это когда у тебя за спиной несколько тонн жидкого топлива, которое горит! И выбрасывает тебя с командой на орбиту “как пробку из бутылки”. Не то, что сейчас! Зашел на борт, а там, даже вот если взять Леон, посудину эту, а все равно ведь. Полторы тысячи человек экипажа, долгий перелет, пассажиры, а в их корабли, при всем топливе, человек пять - семь помещалось. На борту искусственная гравитация, еда синтетическая, но годная, вода в почти неограниченных запасах. А тогда люди летали исключительно на своей необъятной смелости и вере в лучшее Завтра.
Так вот, дальше к зданию института вела прямая дорога, ближе к концу которой находился так называемый “Кандидатский магазин”. Когда дед получил научную степень, это означает, что его признали исследователем. Доктором физики-химических наук! Он получил возможность, раз в месяц, покупать там различные эксклюзивные штуки. Например, коньяк, или апельсины, в любое время! Даже пиццу! Сейчас фотографии этого здания напоминает скорее небольшой киоск на Сан-Антоне и ничего не напоминает о тех временах, когда дети хвастались друг перед другом, как их папка принес домой аж две плитки шоколада! “Из кандидатского!”
К восьми утра на проходной было не протолкнуться. Весь институт собирался и ждал, когда начнут пропускать и, как водится, пройти можно было только по-одному. На входе полный осмотр, проверка документов, подписи. Дед аккуратно ставил свою, я ее видел пару раз, у него вообще был довольно аккуратный почерк - не то, что у меня. Вечно как курица лапой черкаюсь, да так, что разобрать невозможно, а ведь надо же, в летописцы пошел, срам да и только! Ставил и шел дальше, мимо цехов и, относительно, публичной зоны к внутренним лабораториям, где он и его коллеги придумывали наиболее эффективные способы сгорания топлива, отправляющие глыбы из металла в воздух.
И это все было невероятно секретно.
Однако время шло, приоритеты менялись, да и скрыть то, что есть какой-то институт почти в лесах, где делают “что-то” было очень сложно. Население росло, за всеми уследишь и каждому в койку по солдату не положишь, поэтому институт начал производить и другие дефицитные вещи.
Например, конструкторы для детей или жвачку. Со вкусом малины.
Где-то между Очень и Менее Секретной зонами внезапно вырос целый цех, где на базе разработок и исследований ракет создавались миниатюрные модели из дерева и металла, а технологии нагревания применялись для преобразования каучуковой массы в жевательную резинку. На выходе получался этакий шмат сероватого цвета, который затем растягивали и давили, пока он не превращался в тонкую пластику. Ее оборачивали в цветастую бумагу и с гордостью выставляли в магазинах. Конечно, такая жвачка выглядела не так модно, как та, что продавалась в магазинах Столицы, но она была своя! Местная!
А еще сотрудники постоянно брали ее домой “на пробу”. Шмат, размером с теннисный мячик и пахнущий малиной, был знаком принадлежности к миру элиты. Вскоре детей начали водить в институт на экскурсии. Мало ли, вдруг покажется шпион из-за угла и спросит у мальчика Пети, что делают в том неказистом красном здании за железными дверями?
“Ясно что!” — с удивлением ответит Петя — “Конструкторы и жвачку! Малиновую!”
А пока дети жевали жвачку и стреляли модельками рекет в голубое небо, мой пра-пра придумал один из первых фотонных движков. Да, он был не такой, как на “Леоне”. Много меньше и гораздо менее эффективный, но я представляю, как светились у него глаза, когда первая моделька с фотонным двигателем, попыхивая голубым огоньком, медленно оторвалась от поверхности земли и направила свой луч в темное ночное небо.
Она, конечно, сгорела на полпути, но это было только начало.
